Она поднимает руку.
– Но, опять же, я в команде Леннон. Если Феникс безнадежно все испортил и ты решила с ним покончить, я знаю, это лишь оттого, что его действия непростительны.
– Почему ты так уверена?
То есть ее оценка верна. Мне просто любопытно, как она пришла к такому выводу, не зная деталей.
– Потому что мы очень похожи. А это значит, что ты не из тех девушек, которые легко отказываются от людей. Пока действительно не поверишь всем своим естеством, что в них больше не осталось ничего хорошего и нет того, что можно было бы спасти или за что стоило бы бороться.
Я выдыхаю. Черт бы побрал Скайлар и ее проницательность.
Однако я не могу не задаться вопросом, не говорит ли она это, исходя из собственного горького опыта.
– Именно это случилось с тобой и Джошем?
Она не смотрит мне в глаза.
– Что-то вроде того. Только я продержалась дольше, чем следовало. И в результате потеряла лучшее, что когда-либо со мной случалось… Навсегда. – Скайлар морщится. – В этом я похожа на Феникса.
Я уверена, что знаю, о ком она говорит. И если это так, то не думаю, что он утерян навсегда, как она думает. Я много раз замечала, как он смотрит на нее, когда считает, что никто не видит. Не то чтобы я могла его винить. Скайлар – одна из самых красивых женщин на этой чертовой планете.
– Не думаю…
– Я причинила ему много боли, Леннон, – прерывает меня она. – Очень много. И не раз или два… А столько, что уже сбилась со счета. – Она утирает слезу с уголка глаза. – А теперь у него будет ребенок от другой.
Я не до конца в это верю.
– Ты не знаешь наверняка. Она могла солгать. – Я понижаю голос, потому что не хочу, чтобы Куинн подумала, будто мы говорим о ней гадости. Просто хочу доказать свою точку зрения. – Прямо как Куинн.
Скайлар качает головой.
– Нет, отец он. Сегодня утром пришло подтверждение. И поскольку я знаю его лучше, чем кто-либо другой, то понимаю, Мемфис примет ответственность и будет рядом с ней и ребенком. – Она закрывает глаза. – У меня были годы, чтобы принять правильное решение, и я ни разу его не выбрала, так что мне некого винить, кроме себя. Я плохой человек, Леннон. Узнай ты, что я сделала, тебе было бы противно находиться рядом и мы бы больше не дружили.
Мое сердце сжимается. Уверена, что Скайлар совершила несколько ошибок. А кто не совершал? Однако она слишком строга к себе. Похоже, то, через что она проходит сейчас, уже является достаточным наказанием.
– Неправда.
Ее ноздри раздуваются, и она так сильно сжимает кольцо на цепочке, что костяшки пальцев белеют.
– Если существует хоть малейшая вероятность, что ты сможешь простить Феникса и дать ему еще один шанс… Сделай это. Я бы не хотела, чтобы он закончил так же, как я. Потому что единственное, что может быть хуже боли от разбитого сердца, это наблюдать за тем, как кто-то уходит, забирая все, чего ты когда-либо желал… Потому что ты сам все испортил.
К сожалению, мне доподлинно известно, каково это – видеть, как кто-то уходит, забирая, все, чего ты желал.
Потому что он украл это.
– Я…
Дверь открывается, и Чендлер просовывает голову внутрь.
– Экстренное собрание. Прямо сейчас.
Взяв себя в руки, Скайлар прочищает горло.
– Сейчас придем.
Вскинув бровь, Чендлер оглядывает нас.
– Сделайте нам всем одолжение и оставьте эту чушь сестричек Я-Я[31] за дверью.
– Конечно, Дикки.
Бормоча себе под нос, он уходит.
Мы со Скайлар слезаем с моей койки.
– Фамилия ему точно подходит, да?
Вздернув подбородок, Скайлар направляется к двери.
– Поверь мне, в реальности его член не такой большой, как его высокомерие.
Я раскрываю рот.
Откуда, черт возьми, ей известен размер члена Чендлера?
С другой стороны, она путешествовала с этими парнями много лет. Уверена, что Скайлар видела много такого, что хотела бы забыть.
Когда я вхожу на кухню, почти все уже там, сидят за столом или на скамье.
Все, кроме Феникса.
Я с облегчением вздыхаю, поскольку без него будет гораздо легче сосредоточиться.
Как по сигналу, Вселенная показывает мне средний палец, и появляется Феникс.
Скайлар не шутила. Выглядит он дерьмово.
Я имею в виду, великолепно и дерьмово… Но все же.
У него мешки под глазами, будто он не спал несколько дней, волосы в беспорядке, а подбородок покрыт щетиной. Не могу сказать, что выгляжу лучше со своими опухшими глазами и прыщавым лицом.
Словно почувствовав, что я думаю о нем, Феникс прислоняется к стойке и пристально смотрит на меня.
Я быстро переключаю внимание на Чендлера, который выглядит так, словно играет в «Улику»[32] у себя в голове.
– И зачем мы тут собрались? – спрашивает Куинн, засовывая в рот печенье.
Чендлер вырывает у нее упаковку.
– Ты умрешь, если прекратишь есть хотя бы на две секунды?
Она отрыгивает и выхватывает печенье обратно.
– Ага.
Потирая виски, Чендлер смотрит на нас.
– Нам предстоит еще три остановки до конца тура.
Слава богу.
– Сейчас не время для того, чтобы все развалилось. Поняли?
Когда мы бросаем на него непонимающие взгляды, он вздыхает и начинает отмечать по пальцам.
– Феникс и Джордж дерутся за кулисами на глазах у фанатов. Феникс продолжает напиваться. – Он машет в сторону Куинн. – С этим нам тоже еще предстоит разобраться. – Затем глядит на Мемфиса. – Ты оплодотворяешь женщин направо и налево. – Чендлер переводит взгляд на меня и Скайлар. – А вы двое тайком ускользаете, чтобы заплести друг другу косички и поплакать.
Я чувствую, как все смотрят на нас.
– Мы не плакали, – защищается Скайлар.
Чендлер морщится.
– Не смеши меня…
– Я разговаривала с Леннон о Джоше. Ну, знаешь, о моем погибшем женихе. Извини, если я немного расчувствовалась.
На этом все замолкают, а Чендлер бледнеет.
– Черт, – шепчет он, и я не думаю, что когда-либо видела его таким человечным. – Я не… Прости, Скайлар. Правда.
Хотя то, что она сказала ему, не совсем правда, она лишь прикрыла нас обоих.
Я слегка сжимаю ее руку.
Чендлер смотрит в потолок и зажимает переносицу.
– Слушайте, на последнем концерте что-то изменилось, и мне это не нравится. Так вот, что бы ни происходило с вами, ребята, исправьте это до того, как мы доберемся до Флориды.
Я чуть не давлюсь собственным языком.
– Мы едем во Флориду?
Когда мы только сели в автобус и я спросила, какая наша следующая остановка, все вели себя так, будто не знают.
– Мы со Стормом хотели устроить сюрприз, – говорит Феникс, глядя на Чендлера. – Спасибо.
Тот вскидывает руки.
– Неважно. Мне и так есть с чем разбираться. – Он поворачивается к Мемфису. – В любом случае я считаю, что поздравления уместны.
Скайлар рядом со мной напрягается.
– Скорее, соболезнования, – бормочет Феникс, а Сторм фыркает.
– Почему? – невинно спрашивает Куинн. – В чем дело?
– У Мемфиса будет ребенок. Знаешь, с девушкой, которая не лгала о беременности, – сухо отвечает Чендлер.
Не обращая внимания на возникшее напряжение, лицо Куинн светится.
– Вот черт. Так это правда? У вас с Гвинет Барклай действительно будет малыш? Чувак, это так круто. Она моя любимая Барклай…
– Можно мне печенье? – вклиниваюсь я, потому что практически чувствую, как сердце Скайлар разбивается на миллион кусочков.
Моргнув, Куинн протягивает мне упаковку.
– Конечно. – Она снова поворачивается к Мемфису. – Гвен поедет с нами в тур?
Мемфис качает головой.
– Нет. Во время гастролей не избежать стресса, а я хочу, чтобы они с ребенком оставались в безопасности. – Когда Куинн шумно выпускает воздух, он добавляет: – Но она будет со мной в Великобритании несколько дней, тогда ты с ней познакомишься.
Куинн практически делает колесо.
– Потрясающе…
– Эй, Чендлер? – вмешивается Скайлар. – Учитывая, что с Мемфисом все улажено, а Феникс, кажется, ведет себя нормально, не возникнет проблем, если я останусь здесь на время европейского турне, верно?