– Лучший способ защитить ее – позволить остаться со мной.

Я ни черта не смыслю в том, как заботиться о ком-то другом, и у меня точно не самый подходящий для этого образ жизни, но я знаю, что жизнь, которую я могу ей предложить, гораздо лучше той, что у нее есть сейчас, поскольку она не включает в себя насилие.

Подняв руку, мама касается моего лица.

– Ты столько всего добился. – Еще одна слеза стекает по ее щеке, и она целует меня в лоб… Как раньше, прежде чем уложить в постель. – Я всегда знала, что мой малыш – гага avis. Вот почему назвала тебя Фениксом.

Мою грудь пронзает резкая боль. Rara avis.

В переводе с латыни это означает «редкая птица». Феномен. Вундеркинд.

Так она всегда меня называла.

Я осознаю ледяную, суровую правду, наносящую последний удар по остаткам органа, который сломала моя мать.

Не может быть, чтобы она действительно верила в это… Иначе бы не ушла.

Она пытается обойти меня, но я ловлю ее за руку.

Затем повторяю те же самые слова, которые Леннон когда-то сказала мне.

Потому что знаю, как сильно они жалят.

– Тебе больно слышать меня везде, куда бы ты ни пошла?

На ее лице читается поражение.

– Феникс.

– У тебя никогда не возникало желания связаться со мной? Ты же знала, где я.

Я был везде.

А ее нигде не было.

Мама вытирает слезы тыльной стороной ладони.

– Нет. Чаду бы это не понравилось.

Эта женщина причинила мне больше вреда, чем любой наркотик, но она все еще моя мать. Я не могу смириться с мыслью о том, что ее бьет муж. Снова.

Тот маленький мальчик не мог защитить ее, но я могу.

– Мам. – Я жду, пока она посмотрит на меня, прежде чем продолжить. – Я могу помочь тебе. Тебе и Куинн. Могу поселить вас в хорошем доме. Нанять охрану, чтобы она сопровождала вас все время, и я буду рядом, когда не буду работать. Я позабочусь о том, чтобы ты никогда его больше не увидела.

Она грустно улыбается мне.

– Я ценю твое предложение, но мне нужно остаться с Чадом.

Все надежды на то, что я смогу наладить наши отношения и снова обрету мать, исчезают.

Я ни хрена не понимаю. Я предлагаю ей защиту и шанс на хорошую безопасную жизнь, в которой будут оба ее ребенка… Но она этого не хочет.

Она хочет жить с Чадом.

Наверное, правду говорят: некоторым людям нравится быть жертвой.

Потому что иное существование им неведомо.

Но Куинн не жертва. Несмотря ни на что, она яркая, причудливая и сильная.

Она умеет выживать.

Как и ее старший брат.

Именно поэтому она искала меня. Куинн жаждет выбраться из той дыры, и я сделаю все, что в моих силах, дабы она никогда туда не вернулась.

Именно это и должна делать наша мать.

Но она всегда выбирала мужчин, себя и подчинение им, а не нас, своих детей.

– Забавно. Ты утверждаешь, что хочешь защитить нас, но никогда этого не делаешь. – Правда – ощутимый удар под дых, поскольку образ матери, который я все это время хранил в сознании, разбивается вдребезги. – Не хочешь оставлять своего драгоценного Чада? Отлично. Оставайся и позволяй ему выбивать из тебя все дерьмо. Но хоть раз в своей гребаной жизни будь матерью и сделай то, что правильно для твоего ребенка.

Она открывает рот – без сомнения, готовясь изречь какую-нибудь чушь о том, что она хорошая мать, – но в гримерку врывается Леннон. Мои внутренности скручиваются, когда я вижу ее остекленевшие глаза и панику на лице.

– Куинн пропала.

Волоски на моей шее встают дыбом.

– Что значит пропала?

– Мы были в автобусе, смотрели телевизор, а потом я отошла в туалет… Но когда вернулась, ее уже не было. – Леннон судорожно вдыхает. – Я не понимаю. Все было в порядке. – Ее взгляд скользит к моей матери. – Ну, насколько это возможно, учитывая обстоятельства.

Мама проходит мимо меня.

– Я должна найти ее раньше него.

Нет. Это я должен найти ее до того, как это сделает он.

Я выбегаю из комнаты, и Леннон спешит за мной.

– Мне так жаль.

Потянувшись назад, я хватаю ее за руку. Не могу позволить себе злиться или перекладывать вину. Мне нужно сохранить ясную голову и контролировать эмоции, чтобы отыскать Куинн.

Я собираю всех, кто еще находится за кулисами, чтобы организовать поисковую группу.

Пока отдаю команды и разбиваю всех на отряды, дабы мы могли разделиться по городу, я замечаю, что мамы нет.

Неудивительно.

Хотя тот семилетний мальчик отчаянно желал верить, что его мама не может совершить ошибку, и считал ее чудо-женщиной…

Человек, которым я являюсь сегодня, знает, что на самом деле она злодейка.

Глава 52

Леннон

Когда мы вернулись в отель, солнце уже взошло.

Мы обшарили каждый сантиметр города – даже пригород – в течение последних семи часов.

Учитывая всех нас – и несколько членов команды, которые предложили свою помощь, – ожидалось, что мы обязательно ее найдем.

Но этого не произошло… А значит, у Феникса не оставалось иного выбора, кроме как позвонить в полицию и подать заявление о пропаже человека.

Или, скорее, попытаться. Потому что они не очень-то помогают, несмотря на то, что Феникс говорит офицеру, что Куинн его давно потерянная сестра.

Полицейский в миллионный раз щелкает своей ручкой. Той самой, которой даже не удосужился воспользоваться… кроме как для того, чтобы записать ее имя.

– То, что девочка не с вами, еще не значит, что она пропала. Она могла вернуться домой.

Нет. Не по своей воле.

– Она бы не…

– Леннон, – рычит Феникс, в его тоне ясно слышится предупреждение.

Я закрываю рот, несмотря на то, что мне очень неприятно.

Схватив блокнот с журнального столика, офицер встает.

– Послушайте, мы позвоним ее родителям, и если ее до сих пор нет дома, то поговорим с ними и начнем поиски.

Я вижу, что Фениксу ни капельки это не нравится, да и мне тоже, но в данной ситуации мы оба бессильны.

Уокер устало проводит рукой по лицу.

– Если найдете ее, можете позвонить мне и сразу же сообщить?

– Хорошо.

Полицейский направляется к двери, но останавливается на пороге.

Щелкнув ручкой, он протягивает блокнот Фениксу.

– Мне неудобно просить, но моя жена – ваша большая поклонница, и у нее день рождения на следующей неделе. Можно ваш автограф?

Клянусь, у некоторых людей нет такта.

Стиснув зубы, Феникс берет у него блокнот и ручку.

Не сомневаюсь, что он хотел бы воткнуть ее в глаз офицеру – честно говоря, удивлена, что он этого не сделал, – но Уокер, вероятно, надеется, что автограф заставит парня ускорить поиски его сестры.

Нацарапав подпись, он отдает блокнот, а полицейский достает телефон.

– Можно еще сделать селфи?

Я стою и смотрю на этого придурка, не веря своим глазам, потому что, вообще-то, какого черта?

На шее Феникса от напряжения вздувается вена, когда он встает рядом с полицейским, поднимает средний палец и слегка смягчает убийственное выражение лица, чтобы тот мог сделать снимок.

Мгновение спустя офицер говорит «спасибо» и уходит.

Кретин.

Однако мой гнев лишь на время затмевает беспокойство, затем мысли вновь возвращаются к Куинн.

Я не понимаю, почему она сбежала. То есть да, ее мать пыталась забрать девочку домой, но Феникс бы не позволил этому случиться. Черт, да и я тоже.

Куинн это знала.

И все же в одну секунду мы смотрели «Барклаев» – ужасное реалити-шоу, которым одержима Куинн, – а в следующую… она пропала.

Все это не имеет никакого смысла.

Если только она не поняла, что ее мать откажется от помощи Феникса, поскольку никогда не бросит своего мужа.

Куинн хотела защитить маму… Хотя та ее не защищает.

У меня ноет сердце. Не защищает их.

Проклятье. Ненавижу быть запертой в коробке, из которой нет выхода.

Единственный способ остановить этот порочный круг – рассказать всю правду.